Джек Вэнс - Глаза другого мира [Глаза верхнего мира, Глаза чужого мира]

– Преимущества понятны, – сказал Кьюджел. – А что за ограничения?

– Подчиняться приказам предводителя; кстати, предводитель – это я, и участвовать в общих тратах.

– Согласен, без всяких оговорок, – сказал Кьюджел.

– Прекрасно! Мы выходим завтра на рассвете. – Гарстанг указал на других членов группы; всего в ней насчитывалось сорок семь человек. – Вот это Витц, он следит за порядком в нашей маленькой группе, а там сидит Гасмайр, теоретик. Человек с железными зубами – Арло, а тот, в синей шляпе с серебряной пряжкой, Войонд, известный волшебник. В данный момент отсутствует почтённый, хотя иногда непостижимый Лодермюльх, так же как известный своей набожностью Субукул. Может, они как раз сейчас испытывают убеждения друг друга. Двое играющие в кости – Парсо и Саланав. Вот это Хант, а вот это Грей. – Гарстанг назвал нескольких остальных, рассказал об их особенностях. Наконец Кьюджел, сославшись на усталость, отправился в свою комнату. Он лёг и сразу уснул.

Ранним утром он проснулся от выкриков. Лодермюльх выкопал яму, потом подкопался под стену и выбрался. Он сразу отправился в гостиницу. Сначала попробовал попасть в комнату Кьюджела, которую Кьюджел не позабыл закрыть.

– Кто там? – спросил Кьюджел.

– Открывай! Это я, Лодермюльх! Я хочу спать в этой комнате!

– Ни в коем случае! – объявил Кьюджел. – Я по-королевски заплатил за отдельную комнату и даже вынужден был ждать, пока хозяин не выпроводит предыдущего постояльца. Теперь уходи; я думаю, ты пьян; если хочешь ещё выпить, разбуди слугу.

Лодермюльх ушёл. Кьюджел снова лёг.

Вскоре он услышал звуки ударов и крики хозяина, которого Лодермюльх схватил за бороду. Очевидно, Лодермюльха выбросили из гостиницы совместными усилиями хозяина, его жены, носильщика, слуги и остальных; а Кьюджел тем временем с благодарностью вернулся ко сну.

До рассвета пилигримы, и вместе с ними Кьюджел, встали и позавтракали. Хозяин почему-то был в дурном настроении и показывал ушибы, но не задал никаких вопросов Кьюджелу, который, в свою очередь, тоже помалкивал.

После завтрака пилигримы собрались на дороге, где к ним присоединился Лодермюльх, который всю ночь расхаживал по дороге.

Гарстанг пересчитал группу и засвистел в свой свисток. Пилигримы двинулись вперёд, через мост и по южному берегу Аска к Эрзе Дамат.

ПЛОТ НА РЕКЕ

Три дня пилигримы шли вдоль Аска, ночи проводили за баррикадой, возводимой волшебником Войондом из кольца, составленного из осколков слоновой кости, – предосторожность необходимая, потому что за баррикадой, еле видные в отблесках костра, бродили существа, желающие присоединиться к обществу: деоданды, негромко умоляющие, эрбы, меняющие свой рост от двух до четырех футов и не чувствующие себя никогда удобно. Однажды гид попытался перескочить через баррикаду; в другом случае три гуна объединёнными усилиями навалились на неё, они разбегались и бились о столбы, а пилигримы изнутри в страхе смотрели на них.

Кьюджел подошёл, коснулся горящей веткой одной из налегающих фигур и вызвал крик боли; просунулась огромная серая рука. Кьюджел отпрыгнул. Баррикада выдержала, звери скоро начали ссориться и ушли.

Вечером третьего дня пилигримы подошли к слиянию Аска с большой медленной рекой, которую Гарстанг назвал Скамандер. Поблизости росли большие бальдамы, сосны и дубы. С помощью местных дровосеков свалили деревья, обрубили ветви и стащили к воде, где соорудили плот. Все пилигримы взошли на него, плот шестами направили в течение, и он спокойно и молча поплыл вниз.

Пять дней плот плыл по широкому Скамандеру, иногда берегов почти не было видно, иногда плот проходил мимо зарослей тростника вблизи берега. Делать было нечего, и пилигримы затевали долгие споры, и различие мнений по любому вопросу было значительным. Часто разговор касался метафизических тайн или тонкостей принципов гилфигизма.

Субукул, наиболее ревностный пилигрим, в подробностях объяснял своё кредо. В основном он разделял ортодоксальную гилфигитскую теософию, в которой Зо Зам, восьмиголовый бог, создав космос, отрубил себе палец на ноге, и из него возник Гилфиг, а из капель крови возникли восемь рас человечества. Родемаунд, скептик, нападал на эту доктрину:

– А кто создал этого твоего предполагаемого «создателя»? Другой «создатель»? Гораздо проще предполагать конечный продукт: в данном случае гаснущее солнце и умирающую землю.

На что Субукул в сокрушительном опровержении цитировал гилфигитский текст.

Некто по имени Бланер стойко проповедовал собственную веру. Он считал, что солнце – это клетка в теле гигантского божества, которое создало космос в процессе, аналогичном росту лишайника на камне.

Субукул считал это положение слишком усложнённым.

– Если солнце клетка, то какова тогда природа земли?

– Крошечное животное, извлекающее пропитание, – ответил Бланер. – Такие взаимоотношения известны повсюду и не должны вызывать удивления.

– Но что тогда нападает на солнце? – презрительно спросил Витц. – Другое маленькое животное?

Бланер начал подробное объяснение своей веры, но вскоре был прерван Праликсусом, высоким худым человеком с пронзительными зелёными глазами.

– Послушайте меня: я все знаю. Моя доктрина – сама простота. Возможно огромное количество условий и ещё больше существует возможностей. Наш космос – это возможное состояние: он существует. Почему? Время бесконечно, и поэтому любое возможное состояние должно осуществиться. Поскольку мы живём в данной возможности и о других ничего не знаем, мы дерзко и высокомерно приписываем себе свойства исключительности. По правде говоря, любая возможная вселенная существует, и не единожды.

– Я склоняюсь к аналогичной доктрине, хотя и являюсь убеждённым гилфигитом, – заявил теоретик Гасмайр. – Моя философия предполагает последовательность создателей, причём каждый абсолютен в пределах своих прав. Перефразируя учёного собрата Праликсуса, если божество возможно, оно должно существовать! Только невозможные божества не существуют! Восьмиголовый Зо Зам, отрубивший Свой Божественный Мизинец, возможен, следовательно, он существует, что и подтверждается гилфигитским текстом!

Субукул замигал, открыл рот, собираясь возразить, но снова закрыл. Скептик Родемаунд отвернулся и стал смотреть на воды Скамандера.

Гарстанг, сидя в стороне, задумчиво улыбнулся.

– А ты, Кьюджел Умник, на этот раз ты молчалив. Какова твоя вера?

– Я новичок, – признался Кьюджел. – Я усвоил множество точек зрения, и каждая по-своему истинна: у жрецов в Храме Теологии, у волшебной птицы, достающей сообщение из ящика, у постящегося отшельника, который выпил бутылку розового эликсира, которую я ему дал в шутку. В результате получились противоречивые версии, но все исключительной глубины. Мой взгляд на мир, таким образом, синкретичен.